“Лучший в мире кинозал — это мозг, и ты понимаешь это, когда читаешь хорошую книгу”, – сказал однажды Ридли Скот. She цитирует для вас Рэя Бредбери, Марсианские хроники. Добро пожаловать в ваш персональный кинозал! Наслаждайтесь.
“Он хотел одного – чтобы весь Марс зазеленел, покрылся высокими деревьями с густой листвой, рождающей воздух, больше воздуха; пусть растут во все времена года, освежают города в душное лето, не пускают зимние ветры. Дерево, чего-чего только оно не может.. Оно дарит краски природе, простирает тень, усыпает землю плодами. Или становится царством детских игр – целый поднебесный мир, где можно лазить, играть, висеть на руках… Великолепное сооружение, несущее пищу и радость, – вот что такое дерево. Но прежде всего деревья – это источник живительного прохладного воздуха для легких и ласкового шелеста, который нежит твой слух и убаюкивает тебя ночью, когда ты лежишь в снежно-белой постели.
– Тебе нужен воздух, – сказал он своему костру. Костер – живой румяный товарищ, который шутливо кусает тебе пальцы, а в прохладные ночи, теплый, дремлет рядом, щуря сонные розовые глаза.. Нам всем нужен воздух…
Да, нужно развивать легкие, чтобы вдохнуть побольше воздуха. Или сажать побольше деревьев.
– Понял, зачем я здесь? Сказал он. Огонь стрельнул.- В школе нам рассказывали про Джонни Яблочное семечко. Как он шел по Америке и сажал яблони. Я сажаю дубы, вязы, и клены, и всякие другие деревья – осины, каштаны и кедры. Я делаю воздух для легких.
Земные деревья – ветвистые мимозы, плакучие ивы, магнолии, величественные эвкалипты. Что тогда? Можно только гадать, какие минеральные богатства таятся в здешней почве.
Это началось тридцать дней назад, и с той поры он ни разу не оглянулся. Оглянуться – значит пасть духом. Он смотрел только вперед и ждал, когда же пойдет дождь.
Дождь. Прохладный, ласковый, легкий, он моросил с высокого неба – волшебный эликсир, пахнущий чарами, звездами, воздухом; он нес с собой черную, как перец, пыль, оставляя на языке то же ощущение, что выдержанный старый херес.
Дождь лил непрерывно два часа, потом прекратился. Высыпали чисто вымытые звезды, яркие, как никогда.
Утро было зеленое.
Насколько хватало глаз, к небу поднимались деревья. Не одно, не два, не десять, а все те тысячи, что он посадил, семенами или саженцами. И не мелочь какая-нибудь, нет, не поросль, не хрупкие деревца а мощные стволы, могучие деревья высотой с дом, зеленые-зеленые, огромные, округлые, пышные деревья, с отливающей серебром листвой, шелестящие на ветру, длинные ряды деревьев на склонах холмов, лимонные деревья и липы, секвойи и мимозы, дубы и вязы, осины, вишни, клены, ясени, яблони, апельсиновые деревья, эвкалипты – подстегнутые буйным дождем, вскормленные волшебной почвой. На его глазах продолжали тянуться вверх новые ветви, лопались новые почки.
Долина и утро были зеленые.
А воздух!
Отовсюду, словно живой поток, словно горная река, струился свежий воздух, кислород, источаемый зелеными деревьями. Присмотрись и увидишь, как он переливается в небе хрустальными волнами. Кислород – свежий, чистый, зеленый, прохладный кислород превратил долину в дельту реки. Еще мгновение, и в городе распахнуться двери, люди выбегут навстречу чуду, сердце забьется чаще, и усталые тела полетят в танце.
Прежде чем он очнулся, навстречу желтому солнцу поднялось еще пять тысяч деревьев.
Рэй Бредбери. Марсианские хроники